Последователи преподобного Муди жадно столпились у черепашьего загончика, сооруженного Триш из пластиковой садовой ограды. Деменсио называл имя каждого апостола, нарочно указывая не понять на кого в копошащейся куче. Паломники не просто поверили – они были ошеломлены. В Центре небольшой отгородки Деменсио водрузил стеклопластиковую Деву Марию, которая (как он объявил) в этот особенный День плакать не станет. Паломники все поняли – Богоматерь, видимо, обрадовалась прибытию ближайшего окружения своего Сына.

Апостольские черепахи произвели такой фурор, что Деменсио решил снова использовать их наутро. К полудню во дворе было не протолкнуться. Деменсио сооружал на кухне бутерброд, когда Триш встревоженно сообщила, что черепахи на солнце страдают от обезвоживания, а краска на панцирях начала облезать. Деменсио решил проблему, выкопав небольшую канаву вокруг Мадонны и наполнив ее из садового шланга. Позже богом вдохновленный турист из Южной Каролины спросил, не в святой ли воде плавают черепахи. Когда Деменсио заверил его, что так и есть, мужчина попросил продать ему полную чашку за четыре доллара. Прочие посетители бросились занимать очередь, и вскоре Деменсио пришлось заново наполнять канавку.

Он сиял от такой неожиданной удачи. Поклонение черепахам! Преподобный Муди оказался прав – это был чистый гений.

Посещение проходило гладко до середины дня, потом явился Доминик Амадор, попытавшийся промышлять на изобилии Деменсио, самым вульгарным образом демонстрируя сочащиеся стигматы. Триш прогнала его граблями. Перебранка происходила на виду у мэра Джерри Уикса, который даже не попытался вступиться за бесстыжего Доминика.

Мэр Уикс прибыл к месту поклонения в сопровождении троих людей, которые определенно не были паломниками. Двоих Деменсио уже встречал в городе, третий оказался незнакомцем. Деменсио принял эту группу с видом занятого человека, торопящегося в банк, – которым он, собственно, и был.

– Пожалуйста, – попросил мэр. – Мы ненадолго.

– Вы застали меня в неудачное время. – Деменсио набивал последний из трех пухлых конвертов.

– Это насчет Джолейн, – сказал Джерри Уикс.

– Да?

Деменсио подумал: вот черт, я знал – все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Проклятые черепахи наверняка украдены.

Из-за двери показалась голова Триш:

– Еще латука!

Деменсио закрыл банковские вклады в ящик и направился к холодильнику.

– Присаживайтесь, – спокойно сказал он своим посетителям. – Через минутку вернусь.

Родди и Джоан сильно волновались, содействуя брату Джоан в таком важном журналистском задании; на самом деле их привела бы в экстаз и помощь с еженедельной заметкой об урожае. Родди работал на государство, инспектировал бензонасосы, а Джоан учила третий класс в начальной школе округа. В Грейндже у них особых друзей не водилось, так что они были просто в восторге, когда Синклер спросил, нельзя ли ему заехать на пару дней, поработать над лотерейной статьей. Ведь это по их подсказке все и закрутилось, поэтому Родди и Джоан сочли, что обязаны помочь Синклеру обнаружить его ведущего журналиста, пропавшего вместе с Джолейн Фортунс. Загадка «Лотто» оказалась самой серьезной суматохой, охватившей Грейндж впервые за долгие годы, и Родди с Джоан было приятно находиться в гуще событий. Синклер не успел пробыть в городе и двадцати минут, а они уже представили его мэру, который выслушал отчет об исчезновении Тома Кроума в замешательстве и легком испуге.

– Что бы ни случилось, – сказал Джерри Уикс, – уверяю вас, в ответе за это не жители Грейнджа. Мы самые гостеприимные ребята во всей Флориде!

Синклер записывал каждое слово, пытаясь удержать в равновесии блокнот на коленях. Он полагал, что именно так и работают настоящие репортеры – словно загруженная по полной стенографистка, сохраняя каждый предлог и артикль. Он просто не знал, как бывает на самом деле, и был слишком горд, чтобы перед поездкой расспросить народ в отделе новостей.

Единственным недостатком подобной тщательной техники ведения заметок была продолжительная тишина между моментом произнесения фразы и моментом, когда Синклер заканчивал ее записывать. Он писал необычайно медленно, годы за компьютерной клавиатурой отучили его от ощущения авторучки в пальцах. И что еще хуже, он был ужасным аккуратистом. Мало того, что он фиксировал все несущественные замечания – Синклер вдобавок скрупулезно расставлял знаки препинания.

Родди и Джоан преданно ждали наготове, пока брат Джоан будто целую вечность горбился над блокнотом. Мэр, однако, уже начал дергаться.

– Я бы не возражал, – наконец изрек он, – если бы вы использовали диктофон.

В ответ Синклер лишь разразился новыми каракулями.

Джерри Уикс обратился к Родди:

– Зачем он это записывает?

– Не совсем понимаю.

– Кого волнует, что я сказал про диктофон?…

– Не знаю, господин мэр. У него, должно быть, есть на то причины.

Синклер осадил себя на середине предложения. Застенчиво поднял взгляд и закрыл ручку колпачком. У Джерри Уик-са, похоже, отлегло от сердца. Он предложил всем вместе сходить к человеку, который последним видел Джолейн Фортунс перед ее отъездом из города. Зовут его Деменсио, сказал мэр, и он владеет известной религиозной святыней. Синклер согласился – нужно поговорить с этим человеком как можно скорее. Он сунул блокнот в задний карман брюк – он часто видел в «Реджистере», что так поступают мужчины-репортеры.

Проскользнув на заднее сиденье машины мэра, Джоан прошептала брату, что у нее дома есть портативный магнитофон «Сони».

– Спасибо, конечно, – сухо ответил Синклер, – но у меня все в порядке.

И, познакомившись с Деменсио, он снова выхватил свой блокнот.

– Можете по буквам продиктовать мне свое имя? – попросил он, нацелившись ручкой.

– Вы из полиции? – Деменсио повернулся к мэру. – Он что, типа коп?

Джерри Уикс объяснил, кто такой Синклер и зачем он проделал этот путь в Грейндж. Их усадили в гостиной Деменсио – мэра, Родди, Джоан и Синклера. Деменсио расположился в своем любимом кресле перед телевизором, нервно перебрасывая головку салата ромэйн из одной руки в другую, как в софтболе. Он не доверял незнакомцу, но не хотел упускать внимания свободной прессы.

Синклер спросил:

– Когда вы в последний раз видели Джолейн Фортунс?

– Позавчера вечером, – ответил Деменсио. – Когда она завезла черепашек.

Родди и Джоан чрезвычайно заинтересовались аквариумом с малютками-черепахами, равно как и их расписными собратьями в канаве снаружи, но Синклер почему-то за ними не последовал. Он тщательно записал ответ Деменсио, потом спросил:

– С мисс Фортунс был мужчина?

– Белый мужчина?

– Да. Где-то за тридцать, – уточнил Синклер. – Около шести футов ростом.

– Он самый. Фотографировал мою статую Девы Марии. Она плачет настоящими слезами.

Его перебил Родди, старавшийся быть полезным:

– Люди отовсюду приезжают помолиться его плачущей Мадонне.

– Посещение каждое утро, – добавил Деменсио. – Вам стоит здесь задержаться.

Синклер не отозвался. Он все еще маниакально корпел над первой частью ответа Деменсио. Он добрался до слова «Дева», и тут вмешательство Родди выбило его из колеи, после чего он упустил остаток фразы. Теперь Синклер был вынужден ее восстанавливать.

– Вы сказали – «оно плачет» или «она плачет»?

– Она плачет, – подтвердил Деменсио. – Как пьяный священник.

Ни Родди, ни Джоан не могли представить себе настолько грубое замечание в семейной газете, но Синклер все равно его записал.

– А у двенадцати моих черепашек, – продолжил Деменсио, – на спинах апостолы. Невероятнейшая штука – хоть сами взгляните, там, в канавке!

– Помедленнее, – попросил вымотанный Синклер. Пальцы уже сводило судорогой. – Мужчина, который был с мисс Фортунс, – они уехали вместе?

– Да. На его машине.

Синклер терзал бумагу, Родди, Джоан и мэр хранили молчание. Любой отвлекающий фактор затормозил бы Синклера еще больше. Деменсио, впрочем, забеспокоился. Он начал чистить головку салата, раскладывая на диване листья в стопки по размеру. Он боялся, что газетчик спросит о финансовой договоренности с Джолейн о присмотре за черепахами. Деменсио не строил никаких иллюзий насчет того, что тысяча долларов сойдет за обычную или хотя бы разумную плату, или что газетчик поверит, будто это была идея Джолейн.